В обшивке Ковчега немало глазков-пробоин. Меж Диском и шаром - вы видели? - звездопад. В мечте исповедаться каждый, кто смеет, волен.
...У всех моих лордов - жёсткий упрямый взгляд; и складка у губ, и паршивый весьма характер. Молчит обо всём, что знает наверняка, их преданный секретарь, сочинитель хартий: им преданный, ими тоже - сквозь все века.
Дозвольте город назвать в Его чести честь, дозвольте... Верно будет - "всего и сразу". Я напишу воззвание, манифест сложу из слов регламентов и приказов.
С такой тоскою и страстью о сильных - слабый. Живой, живущий - так - о небывших только! Когда б он слышал - если и не был - стал бы. Из пепла встал бы. Вышел бы из подполья, из книжной пыли. Встал бы в крови чернильной: сейчас из битвы, только что из Совета.
...У лорда нет награды для нас и чина. Он чёрно-белый? Верно, но мы - бесцветны.
Породе нашей много дано названий. Нет жизни без чужого - его - надлома. Зато, похоже, принято делать крайних из нас - бессильных, влюбчивых и ведомых.
За ним мы будто тянемся ввысь из праха, и мы с ним втайне, может быть, наравне...
Ковчег плывёт по небу, как черепаха
в неторопливой
сумрачной
тишине.